Размышление о жизни всегда связаны с пониманием неизбежности ее исхода. Все живое на земле имеет свое начало и свой конец. Сегодня пришло печальное известие, не стало моего друга, замечательного композитора и режиссера Владимира Игоревича Соколова.

Владимира Соколова я знал давно. И не более того. Запомнилось одно, появление или приземление его на иркутской земле было ярким и запоминающимся. В Иркутске он создал то, что до него никто не делал – театр-студию «Театр Пилигримов». О новом театре узнал не только Иркутск. Вскоре пилигримы стали гастролировать по всему миру. В театре, да и в повседневной жизни Соколов всегда ходил во всем черном, в черной шляпе, черном пиджаке, если глядеть на него со стороны, ну, не дать не взять, странствующий рыцарь печального образа. Ходили разговоры о его непростом характере, во время репетиций, и не только, он мог легко перейти на крик и высказать то, о чем другие старались помалкивать. И, лишь самые близкие, знали, что он был ранимым человеком, с открытым и добрым сердцем.

Я знал, что в театре Пилигримов расцветали и разлетались по городам и весям поистине незаурядные артисты. И что не всегда и не всем среди них был лад. Так бывает, когда собираются личности. Как говорил Маленький принц в сказке Антуан Сент-Экзюпери и розы выпускали щипы.

Нас познакомил Сергей Дубровин. Он знал, что в Иркутске было принято решение о постановке моей пьесы «Иннокентий» в Тюзе и что я ищу музыку для спектакля. Он позвонил мне и сказал, что Соколов ждет меня в театре.

-Лучше Соколова никто не напишет для него музыку, -сказал Дубровин.

Мы встретились с Володей в его театре. Он налил мне чай и сказал, что прочел пьесу.

-Мне кажется, что ничего подобного у нас в Иркутске до сих пор не было, -посматривая на меня темными глазами, сказал он . — Да и не только в Иркутске. В пьесе подкупает историческая достоверность, характеры людей, думающих прежде всего о государстве, а не о своем кармане. Вся пьеса пронизана любовью к простым людям. И, конечно же, фигура самого Иннокентия, человека родившегося здесь в наших иркутских краях, а не заимствованного, не присланного из столиц или иных краев служителя. Про таких говорят: где родился, там и пригодился. Вот посмотри, везде, где бы не служил, Иннокентий нес Слово Божье на их родном языке и диким и живущим на окраинах империи казакам и промысловикам на Алеутских островах, а по тем временам это было фактически почти как на другой планете, куда письма из Петербурга шли годами. И парусом всем его поступков была – любовь к людям и Вере православной. Соколов включил музыку, которую он хотел предложить режиссеру ТЮЗа Виктору Токареву.

Послушав первый трек, я вдруг понял, Дубровин был прав: музыка Соколова к спектаклю могла бы стать как бы путешествием в пространстве и во времени, самостоятельным и как бы сшивающим всю ткань пьесы нитью. Уходящее ввысь, в небо, во время, горловое пение актеров, завершалось тугими, напоминающим стук обнаженного сердца прерывистыми звуками.

-Вообще-то я даже думаю записать на слова пьесы музыкальный спектакль. Или оперу, -мечтательно произнес Соколов.

И с этого дня наши встречи и разговоры стали почти ежедневными. Я часто звонил ему из Москвы, рассказывал, как прошли гастроли иркутского театра в Хабаровске, затем в первопрестольной, в Санкт-Петербурге, понимая, что в успехах постановки «Иннокентия» есть и его немалая заслуга. Все сделали сибиряки, режиссер, актеры, композитор не прибегая к посторонней помощи.

Позже, я ему рассказал, что по моей повести «Однова живем», мы договорились с ангарским театром «Факел» под руководством Александра Кононова поставить пьесу под названием «Мать богов», где главный герой — летчик спускается, вернее его опускают на землю и который пытается понять, куда же он попал — на планету людей или зверей? И неизвестно, кто из них на земле стал большем злом.

Соколов прочитал инсценировку и сказал, что это может стать спектаклем о Маленьком принце, который пытается предотвратить и предупредить людей о неизбежности наказания за содеянное.

— Без греха не бывает наказания, — сказал он и, подумав немного, добавил, что действие пьесы как бы продолжает тему «Иннокентия» только в нынешнее время, где все близко, где все еще кровоточит и болит. Во что превратили людей? Во что люди превращают себя сами! Были у Макея, четыре лакея, А теперь Макей, сам лакей! И все это происходит на планете, имя которой — Сибирь. Я часто задаю себе вопрос? Что стало бы с сегодняшней Россией не будь ее природных богатств, нефти, газа, леса, и главное людей?! Которые и Москву в сорок первом отстояли, закрыв ее своими жизнями и сегодня держат на плаву всю экономику страны. И. помолчав немного, добавил: Да скифы мы, да азиаты мы! Вот она наша планета людей, которая спасет мир! И работал над музыкой для спектакля до последних дней…

Сам же Соколов жил, как и Маленький принц на своей маленькой планете, имя которой был созданный им театр Пилигримов. В него приходили и уходили росли артисты. Он любил женщин и они любили его. Но самым главным для Володи было его творчество, умение мгновенно откликаться на все, что волновало его. Володя любил не только музыку, но и поэзию.

Как неотступен Страсти Зов! Как мимолетно Красоты Сиянье! Как хрупко это мироздание! Как скоротечна здешняя любовь! Слезу слезой Веселья утирая, И ничего не взяв из Ничего, Взойдешь свободным, Вещность попирая, В Зов обращаясь Сердца своего. «Мы в ответе за тех, кого приручили» — утверждает Антуана Сент-Экзюпери в своей сказке о Маленьком принце. Продолжая его мысль можно утверждать, что командир воздушного корабля в ответе за жизни и безопасность тех людей, пассажиров, которых взял к себе на борт. И продолжая эту мысль можно сказать, что писатель, режиссер театра в ответе перед зрителями, за то слово, которое он несет своему читатели или зрителю.

В жизни все проходит быстро. Прошедшим летом у нас в Иркутске состоялся съезд сибирских землячеств. В нем участвовали землячество сибиряков в Крыму, Санкт Петербургское и Московское землячество «Байкал». Режиссером представления землячеств был Владимир Соколов. Действо на сцене он начал с музыки к спектаклю «Иннокентий». Без объявления и пролога, вышли на сцену артисты и мощно, красиво, аж, до мурашек по телу исполнили поднимающуюся как до небес волну хоровую увертюру:

Для гостей из Крыма Соколов выбрал другую песню:

Вешний ветер флаги России целует, Песни, слезы — плещется счастье волной,- Крым навеки в гавань причалил родную – Мы вернулись в нашу Россию домой. Мир и дружба – наших народов заслуга, Мы за правду можем гордиться собой,- Люди Крыма, скажем спасибо друг другу – Будем вместе с нашей Великой страной.

Было приятно видеть, как все присутствующие в зале поднялись и подтянули эту песню. Для Санкт Петербурга, где Володя учился в консерватории, и который считал, как и Иркутск, своим родным городом, он выбрал песню Осипа Мандельштама:

Петербург! я еще не хочу умирать:

У тебя телефонов моих номера.

Петербург! У меня еще есть адреса,

По которым найду мертвецов голоса.

Я на лестнице черной живу, и в висок

Ударяет мне вырванный с мясом звонок…

Вот таким вырванным с мясом звонком стал для меня ранний звонок фотожурналиста Володи Харитонова, который сообщил, что Володи больше нет с нами.

Валерий Хайрюзов, писатель.