«История эпидемий» — новая выставка в отделе истории музея им. А.М. Сибирякова
Категория: Анонс мероприятий, Выставки, Отдел истории | Дата: 14/12/2020В отделе истории городского музея имени Сибирякова начала работу выставка, рассказывающая об истории эпидемий в Иркутске. Авторы выставки постарались показать, как в разные годы была организована борьба с эпидемиями в областном центре, охвачен, в том числе и 2020 год. Как одевались медики, какие методы защиты от болезней практиковались, что печатала пресса об этом и какие выпускались агитационные материалы.
Выставка будет открыта до середины января 2021 года.
Сюжет в программе «Новости по будням» НТС
Кроме того, 17 декабря в 15:00 и 24 декабря в 11:00 в отделе истории по адресу ул. Франк-Каменецкого, 16а пройдут лекции старшего научного сотрудника музея, д.и.н. профессора Ирины Дамешек на тему «Здравоохранение в Иркутской губернии в ХIХ – начале ХХ вв.». После чего всем участникам лекции будут вручены брошюры, выпущенные музеем, посвященные истории эпидемий. При подготовке изданий были использованы архивные материалы, информация из периодической печати конца ХIХ – начала ХХ веков и фотографии из фондов музея.
Условия проведения мероприятий при пандемии сохраняются, справки по тел: 710-422.
За время новогодних каникул научные сотрудники нашего музея изыскали новые сведения к нашей выставке «О пандемиях».
Предлагаем Вашему вниманию первую часть наших находок.
Санитарный контроль и безопасность императорской семьи.
Санитарная служба Придворной медицинской части
Одной из главных задач Придворной медицинской части было обеспечение жесткого санитарного контроля в местах пребывания Высочайшего двора.
В XIX в. общий прогресс медицины качественно изменил представление об уровне повседневной «медицинской безопасности» населения. Во многом это было связано с формированием жестких санитарных норм в императорском окружении. Для этого были все основания. Смерть Александра I в ноябре 1825 г. в далеком Таганроге в результате эпидемии холеры особенно остро обозначила вопрос о санитарно-эпидемиологических мерах при Императорском дворе.
Следует отмстить, что эпидемии различного характера были обычным делом в рассматриваемый период. Нередко эти эпидемии проникали и в императорские дворцы. Например, будучи цесаревичем, Петр III переболел оспой, и она оставила на его лице свои следы. Широко известен факт, связанный с обстоятельствами прививки оспы Екатерине II и ее сыну Павлу Петровичу, будущему Павлу I. Потрясенная сильной эпидемией оспы в Австрии в 1768 г, императрица Екатерина II написала российскому посланнику в Англии о своем желании срочно сделать инокуляцию себе и своему сыну Павлу. Лондонское медицинское общество избрало для этой ответственной и почетной миссии одного из лучших врачей-инокуляторов — Томаса Димсдейла (Thomas Dimsdale), который прибыл в Россию и 12 октября 1768 г. провел инокуляцию императрице и наследнику престола. Позднее правила оспопрививания были подробно изложены им в сочинении «Нынешний способ прививать оспу», вошедшем в «Полное собрание Российских законов» 1770 г. В России стали учреждаться оспопрививательные дома.
Карантины
Основной мерой обеспечения безопасности императорской фамилии при начале эпидемий было объявление строгого карантина. Как правило, карантинные ограничения устанавливались по отработанной схеме: во-первых, резко сокращалось число публичных мероприятий, связанных с присутствием первых лиц империи; во-вторых, ограничивался круг лиц, официально представлявшихся императору и императрице по случаю получения должностей и званий; в-третьих, усиливался медицинский контроль за состоянием здоровья многочисленной дворцовой прислуги. При появлении первых признаков заболевания их жестко изолировали; в-четвертых, при императорской резиденции развертывался временный госпиталь для немедленной изоляции и лечения заболевших придворных; в-пятых, усиливался контроль за приготовлением пищи, при этом некоторые продукты совершенно исключались из рациона.
Вместе с тем при осуществлении карантинных мероприятий бывали и существенные нарушения. Причем именно со стороны первых лиц. Так, Николай I как в силу своего характера, так и в силу своего «сценария власти» сознательно пренебрегал элементарными карантинными ограничениями. Например, во время эпидемии холеры летом 1830 г. он не отложил давно планировавшуюся поездку в Москву и принял участие во всех публичных мероприятиях. Это едва не привело к трагедии. Как свидетельствовал ближайший соратник императора граф А.Х. Бенкендорф, в Москве «в несколько часов» умер лакей, находившийся при «Собственной комнате Государя». А вслед за этим во время обеда, па который «было приглашено несколько особ», Николай I «почувствовал себя нехорошо и принужден был выйти из-за стола. Вслед за ним поспешил доктор, столько же напуганный, как и мы все … вскоре за тем показался в дверях сам Государь, чтобы нас успокоить; но между тем его тошнило, трясла лихорадка и открылись все первые симптомы болезни. К счастью, сильная испарина и данные вовремя лекарства скоро ему пособили и не далее как на другой день все наше беспокойство миновало».
При этом следуют иметь в виду, что Николай I весьма трезво оценивал уровень грозившей ему опасности. И когда была возможность, он подчинялся всем требованиям медиков. Поэтому на образном пути из Москвы в Петербург император и его свита безропотно провели в Твери 11 дней в карантине.
А в это время в Петербурге Императорский двор «замкнулся в строгий карантин». Дочь Николая I вспоминала, что при объявленном карантине «никто не имел права въезда в Петергоф. Лучшие фрукты этого особенно теплого лета выбрасывались, также салат и огурцы».
На следующий, 1831 г. эпидемия холеры в Петербурге повторилась, что привело к масштабным волнениям, получившим название «холерного бунта». Следует подчеркнуть, что Николай Павлович, пренебрегая собственной безопасностью, лично прибыл на Сенную площадь в Петербурге, центр народных волнений, и поставил русскую мятежную толпу на колени. Этот эпизод запечатлен на барельефе, установленном на постаменте памятника Николаю I на Исаакиевской площади Петербурга. Тем не менее, когда угроза массового бунта в столице миновала и Николай I возвратился в Петергоф, для него и сопровождавших его лиц «из предосторожности» были приготовлены в Монплезире «ванны и другое платье».
Мы продолжаем знакомить Вас с интересной информацией о борьбе с болезнями которую собирают и обрабатывают наши научные сотрудники. Часть вторая (с первой Вы можете ознакомиться выше). Как защищались от пандемии в императорской семье России. Профилактические мероприятия.
Чтобы избежать распространения возможных инфекций, при Императорском дворе проводились различные
профилактические мероприятия. В 1866 г., во время ремонта Аничкова дворца для семьи наследника великого князя Александра Александровича, были сооружены специальные дезинфекционные камеры. В июне 1867 г. Управляющий Придворной медицинской частью направил на имя министра Императорского двора проект, подготовленный Медицинским советом МВД, в котором были выработаны правила «предосторожности от заразительных болезней лицам, имеющим право или обязанности являться к Высочайшему Двору или к членам Августейшего Дома». В результате рассмотрения проекта были изменены карантинные статьи, которые «должны быть обязательны для всех без исключения лиц». Проект был Высочайше одобрен в ноябре 1867 г.
В 1870-х годах в Аничковом дворце в подвале была установлена пылеочистительная машина. Видимо, именно эта машина обеспечивала поступление профильтрованного воздуха в жилые покои наследника-цесаревича Александра Александровича.
В связи с очередной вспышкой холерной эпидемии в Петербурге в марте 1871 г. Высочайшим распоряжением было решено устроить в Конюшенном госпитале холерное отделение на 24 кровати. Кроме этого, в Зимнем дворце подготовили приемный покой на две кровати, под контролем дежурного гоф-медика, для оказания первоначальной помощи заболевшим в помещениях дворца. Были также сделаны предварительные распоряжения по устройству временных лазаретов на 20 кроватей в Новом придворнослужительском доме, в доме бывшего гоф-интендантского ведомства. В случае заболевания дворцовых служителей эти лазареты должны были быть немедленно открыты. Захворавших придворных, которые жили на вольных квартирах, было приказано размещать в гражданских или военных госпиталях.
Периодически императорские дворцы, и даже личные покои царской семьи, подвергались нашествию блох и клопов. В 1841 г., когда молодая цесаревна, будущая императрица Мария Александровна, обустраивалась в своих комнатах Зимнего дворца, пришлось провести дезинфекцию ее личных покоев. Так получилось потому, что ее комнаты, как водится, достраивались в «последний момент», была «пригнана масса рабочих для скорейшей отделки квартиры; они-то и занесли этих насекомых».
Следует упомянуть и о такой забытой детали дворцовых интерьеров, как плевательницы. Этот предмет дворцовой мебелировки выходит из употребления только в начале XX в., а в
XIX в. плевательницы были обязательной частью дворцового убранства. Например, в комнатах Александра III в Зимнем дворце, оборудованных в 1888 г., одна плевательница (стоимостью в 48 руб.) была в Уборной царя, одна в Ванной, две в Кабинете (по 96 руб. каждая), две в Угловой гостиной (по 136 руб.) и две в Белой гостиной (по 150 руб.).
В мемуарах упоминается, что после того как одна из дочерей императора Александра III заболела инфекционным заболеванием, ее комнаты подверглись полному косметическому ремонту, а вся мебель, вещи и игрушки были уничтожены.
Но эти меры были недостаточны. В 1866 г. будущий император Александр III переболел брюшным тифом, а его сын Николай II едва не умер от этой же болезни в ноябре 1900 г. в Ливадии. Поэтому санитарные задачи перед Придворной медицинской частью в конце XIX в. были обозначены следующим образом: во-первых, предупреждение заноса заразных болезней в царскую семью; во-вторых, предупреждение развития эпидемий в местах пребывания Императорского двора; в-третьих, предупреждение заболеваний служащих в различных подразделениях Министерства Императорского двора; в четвертых, правильное санитарное устройство и содержание зданий Министерства Императорского двора, квартир служащих, а также благоустройство дворцовых городов.
Таким образом, в конце XIX в. организация санитарного надзора стала одной из главных задач Придворной медицинской части. Эта задача была довольно сложна, поскольку только в С.-Петербурге в зданиях Министерства Императорского двора проживало более 16 тыс. различных дворцовых чинов и более 5 тыс. детей. В Царском Селе в конце 90-х гг. XIX в. проживало около 25 тыс. жителей, в Гатчине — около 15 тыс. и в Петергофе — 10 тыс. При этом необходимо учитывать, что в летние месяцы за счет дачников население этих городов значительно увеличивалось.