В экспозиции, посвящённой 100-летию революций в России, большое внимание уделяется рассказу об обычной жизни горожан в это неспокойное время. Среди экспонатов здесь находятся и бутыль-четверть, бутылка из-под коньяка, стопка, фужеры и проч. А как же «сухой закон», действовавший тогда в России? Ну что же, переходим к рассказу…

         Накануне Первой мировой войны поступления от «казённой винной монополии» были главной статьёй российского бюджета, составляя от 28 до 32% всех доходов. С 1904 по 1913 год чистая прибыль казны от торговли алкоголем превысила 5 млрд золотых рублей.

         С момента объявления частичной мобилизации 16 июля 1914 года принимался нормативный акт, полностью запрещающий торговлю спиртным на мобилизационный период. Это одно из первых региональных обязательных постановлений, посвящённое борьбе с пьянством в мобилизационный период, впоследствии и было принято за императорский Указ о «Сухом законе». Хотя в Русской императорской армии существовал Приказ по Военному ведомству № 309 от 22 мая 1914 года «О мерах против потребления спиртных напитков в армии», пункт 2 которого гласил: «Появление офицера в нетрезвом виде где бы то ни было, а особенно перед нижними чинами, считается тяжким проступком, несоответствующим высокому званию офицера».

       Пьянство запасных всерьез напугало власти, да и мобилизационные мероприятия не укладывались в первоначальные сроки. Поэтому 9 августа 1914 г. Совет министров продлил до 1 сентября ограничения. Эти меры министры воспринимали как временные, дабы восполнить доходы. 22 августа Высочайшим повелением от 22 августа 1914 года «О продлении воспрещения продажи спирта, вина и водочных изделий для местного потребления в Империи до окончания военного времени» было продлено воспрещение продажи спирта до окончания войны:

«Председатель Совета Министров уведомил Министра Юстиции, что Государь Император, 22 августа 1914 года, Высочайше повелеть соизволил: существующее воспрещение продажи спирта, вина и водочных изделий для местного потребления в Империи продолжить впредь до окончания военного времени».

         Суть стратегии Министерства финансов: уже в августе 1914-го вся казённая торговля алкоголем – спиртом, вином и водочными изделиями должна быть прекращена.

         Пресса изобиловала ходатайствами и решениями сельских обществ, городских дум о запрете продаж водки, вина и пива. Но при этом, согласно действующему законодательству народу не воспрещалось изготавливать пиво, медовуху, брагу, другие домашние напитки для собственного потребления, без права «…иметь такое спиртное в чрезмерных количествах и продажи на сторону…». Не был отменён закон «О виноградном вине» от 24 апреля 1914 года.

          Первая неделя после указа от 22 августа прошла в винных погромах по всей России. Только в 35 губернских и уездных городах центральной России озверевшей толпой было разгромлено 230 питейных заведений. В ряде населённых пунктов полиция вынуждена была применять оружие против погромщиков. К примеру, пермский губернатор обратился к царю с просьбой разрешить продажу алкоголя хотя бы на 2 часа в день, «во избежание кровавых столкновений».

          Были закрыты или перепрофилированы сотни спиртовых заводов, в целом за время действия «сухого закона» работу на них потеряли 300 тысяч рабочих. Казна не только лишилась водочных акцизов, но ещё и была вынуждена платить компенсацию владельцам закрытых производств, в связи с чем до 1917 года на эти цели было выделено 42 млн. рублей. Кроме того, «сухой закон» резко разделил общество. Уже осенью 1914 года последовало распоряжение властей «Об исключительном праве продажи для ресторанов первого разряда и аристократических клубов». Правительство, видя что такое распоряжение способно разжечь «классовую борьбу», пошло на попятную, и 10 октября 1914 года разрешило местным органам власти самим устанавливать порядок запрета или продажи спиртного. Первыми на эту инициативу откликнулись Петроградская и Московская городские думы, которые добились полного прекращения продажи всяких спиртных напитков.

            В целом полная продажа спиртного коснулась только 22% губернских городов и 50% уездных – в остальных была разрешена реализация вина крепостью до 16 градусов и пива.

          «Сухой закон» не сильно сказался на росте производительности труда – в 1915 году в среднем она выросла на 5-7%, но скорее не за счёт отрезвления работников, а за счёт повышения дисциплины в военное время (число прогулов упало на 23%).

          В 1916 году от казённой монополии в казну поступило 51 млн. рублей, что составило около 1,5% бюджета (1913 года казённая монополия на водку составила 26% бюджета). Бюджет России, и так трещавший по швам из-за военных расходов, был таким образом совсем обескровлен.

          Крестьянская же масса (почти 85-90% населения страны) перешла на массовое производство самогона. По приблизительным подсчётам, произведено в домашних условиях самогона от 2 млн. до 30 млн. вёдер, т.е. от 24 до 60 млн. литров (миллиард литров в 1913 году). Ну а производство браги – самого ходового продукта (самогонные аппараты были у малой доли населения) – оценивать никому даже в голову не приходило.

          Известный русский врач И. Н. Введенский, анализируя результаты последствий императорского указа, писал: «Перед лицом совершившихся и ещё продолжающихся превращений не кажутся преувеличением сказанные не раз слова, что 19 июля 1914 г. Россия одержала победу над врагом более страшным, чем враг внешний». В своем труде «Опыт принудительной трезвости» за 1915 г. он приводит позитивные изменения, произошедшие в обществе с введением «сухого закона»: резко сократилось число людей, обратившихся за помощью в амбулатории и больницы, в т. ч. психиатрические, где алкоголики составляли 4/5 всех присутствующих; количество самоубийств уменьшилось на 55 %; более чем на 70 % снизилась преступность (меньше стало хулиганств, драк, мелкого воровства и оскорблений личности); прекратилось строительство новых тюрем, т.к. опустели даже старые, а одну вообще обратили в лазарет для раненых; почти полностью исчезло профессиональное нищенство; число пожаров сократилось наполовину; несчастных случаев на производстве – на 80 %; оживилась торговля, улучшилось благосостояние населения; стало заметно «повышение умственных интересов» населения: читальни переполнены даже в праздники, когда при прежних условиях они пустовали, число посетителей оперных и драматических театров увеличилось на 30 %; русская деревня стала неузнаваемой. Однако статистика эта касалась в основном городских жителей, так как там был строгий контроль со стороны полиции. Но в деревнях «период трезвости» был недолгим.

         Временное правительство не поощряло развитие производства вино-водочной продукции, но и не вело активной борьбы с ним. Вот и в Иркутске по праздникам можно было приобрести и вино, и коньяк, и водку. Цены, правда, были иногда запредельными, но желание побеждало. А самогон и брага продавались на рынках, «из-под полы» в «заведениях».

         Город был далеко от фронта, не попадал в строгую прифронтовую полосу, поэтому и нравы здесь царили соответствующие.